Matryoshka version of the Russian verlibre

Veprev Aleksandr Ivanovich Member of the Union of Russian Writers, Eurasian People's Assembly 426054, Russia, respublika Udmurtiya, g. Izhevsk, ul. Metallistov, 33, of. 35 a.veprev@mail.ru

Вепрев придумал, например, матрёшечный вариант верлибра: верлибр в пяти или нескольких верлибрах,

объединенных одной темой, единым замыслом и поэтическим построением, но любая из этих частей может

существовать отдельно.

Н. Лихтенфельд, «Литературные известия» № 1, 2018

ВСТУПЛЕНИЕ

I

Видимо, все открытия происходят как бы случайно. Вот и данная форма верлибра появилась неожиданно для меня. Обычно, когда сочиняешь текст, не задумываешься, что надо написать так-то и так-то, сделать то-то и то-то. Всё происходит непредсказуемо, или даётся свыше. Но прежде, чем получить это — непредсказуемое и дарованное свыше, нужно проделать определённую работу, может быть, даже изучать, анализировать и экспериментировать на протяжении длительного периода, если не всей своей сознательной жизни, опираясь, естественно, на опыт предшественников.

О возможности и необходимости эксперимента в литературоведении говорилось давно, в частности о том писал в начале прошлого века теоретик литературы и стиховед Б. И. Ярхо, уделявший особое внимание в своих работах трансформации жанра, как, впрочем, и всего строя выразительных средств ^{[1, с.62-63]}.

II

Однажды, окончив одно стихотворение (верлибр), я решил разбить его на пять частей, графически разделив текст для более удобного прочтения и восприятия. Обозначил части римскими числами: получились небольшие главы, будто крохотные элегии. Затем, прежде чем отправить для публикации в литературный журнал, определил жанр, которой сам придумал: Верлибр в пяти верлибрах. Других вариантов не случилось. В какой-то степени данный эксперимент был мотивирован в большей степени предстоящей публикацией в литературном журнале, чем непосредственно самим экспериментом поиска новой формы ^[2].

III

Конечно же, если бы не смысловое разделение текста, то разделение верлибра на несколько верлибров можно отнести к типографике, с одной стороны, представляющее собой одну из отраслей графического дизайна, с другой — композиционное расположение шрифтов и использование определённых шрифтов в целях создания наиболее понятного для восприятия читателем текста. В любом случае типографика (греч. "отпечаток" и "пишу") — это художественное оформление печатного текста посредством набора и вёрстки.

Получается, что в основе разделение текста на главы лежит дизайнерское или изобразительное начало. Не буду исключать лингвистику текста, проблемы связности текста — когезию. И более широкое понятие — когерентность. Когезия (лат. "связанный", "сцеплённый") предполагает внутреннюю лексико-грамматическую связность текста, которая соединяет их в единое целое и придаёт смысл, при этом интерпретация одной части текста (отдельного верлибра в верлибре) обеспечивает когерентность с другой, что позволяет определить цельность, казалось бы, раздробленного текста всего произведения, в данном случае — верлибра. Когерентность в лингвистике подразумевает целостность текста, заключающуюся в логико-семантической, грамматической и стилистической соотнесённости и взаимозависимости составляющих его элементов: слов, предложений ^[3].

IV

Помимо разделения текста на части, следующие друг за другом, и части, связанные между собой повторами или, так скажем, видоизменённым рефреном, также существует исходный смысл, объединяющий составные части или отдельные верлибры в общем верлибре, существование которых основано на общем языковом уровне и восприятие текста и которые на этом фундаменте создают самостоятельные цепочки связанных друг с другом элементов. Элементы различных составных частей произведения в каждой фазе текста выступают одновременно, и смысл их связи между собой, так же как и их взаимосвязи, может предполагать разделение общего текста на отдельные произведения как связанные друг с другом, так и не связанные.

V

В дальнейшем, теперь уже сознательно занимаясь изучением и поиском новых форм, казалось бы, бесформенного верлибра, я определил несколько его разновидностей со множеством флуктуаций, таких, как верлибр в верлибрах, верлибры в верлибре, вепрлибр, афористический верлибр, многочастный, ароморфозный и цепочный верлибры (и т. д.) и объединил их одним понятием — матрёшечный верлибр.

Матрёшечный верлибр строится по типу цепочной сказки и относится к типу цепочной сказки (кумулятивной сказки, рекурсивной сказки, цепевидной сказки). Также верлибр, в котором диалоги или действия повторяются и развиваются в видоизменённой форме по мере развития сюжета — относится к матрёшечному верлибру. Эффект этих верлибров основан на повторах повествования, характерного образа и действия, меняющегося по той или иной причине и доходящих до кульминации. Семантическая дифференция текста, в данном случае, рассматриваемого как совокупность обоих его измерений, где любой компонент произведения мотивирован одновременно как связностью того элемента, который он создает с другими элементами, так и смысловым объединением одновременно элементов, подверженных деструкции, принадлежащих к разным компонентам всего произведения.

Примером может служить матрёшка. Если вспомнить матрёшку, что в одной матрёшке есть несколько матрёшек, как в одном верлибре есть несколько верлибров, тогда название данной форме — матрёшечный верлибр — будет точным, поскольку каждая строфа этого верлибра также, как матрёшка повторяет характерный образ и даже некое сюжетное развитие, а также представляет собой некий характерный образ русского верлибра.

Верлибр в верлибре, как матрёшка в матрёшке.

VI

Я пытаюсь говорить только о новой форме матрёшечного верлибра и его флуктуациях: видах и подвидах; о нескольких пережитых фазисах, которые самым естественным образом могут произрасти отдельной статьёй в труд «Морфология русского верлибра», (пока не написанный). Здесь будет уместно провести параллели с трудом В. Я. Проппа «Морфология волшебной сказки», где Пропп утверждает, что дело не в количестве материала. Дело в ином: в методах изучения ^{[4, с. 10]}. Говорить об идеологической мотивации, политической составляющей матрёшечного верлибра или вообще верлибра и поэзии — тема отдельной статьи.

Известно, что на этапах развития русской поэзии верлибром и свободным стихом оперировали пролетарские, советские (очень редко) и постсоветские поэты, пытаясь отразить одни — «ритмы революции», другие — «мелодию социализма», третьи — «абсурдность революции и социализма» — от возвышенно-трагического и героически-драматического до возвышенно-побеждающего и героическо-оптимистического.

Надо отметить, что 1948-1953 годах в Советском Союзе в свете борьбы с космополитизмом, массовой политической кампанией, направленной против прозападных тенденций среди интеллигенции, которые рассматривались как "антипатриотические", большая часть советских литературных теоретиков и критиков считали верлибр западным влиянием.

Верлибр, как любой вид искусства, сам по себе имеет картины и детали, выхваченные из повседневного быта и бытия, с неожиданными образами и транскрипцией той или иной бытовой ситуации, воплощающими основные критерии природы, общественной жизни, философии, космизма, так же как юмора и комизма, иронии и ядовитого сарказма. И даже абсурда и абстрактного метасюрреализма.

Тематика верлибров разнообразна: птица, реющая, подобно чёрной молнии между тучами и морем (М. Горький, 1901); любимая женщина, купающаяся в речке, походит на солнце (М. Кузмин, 1905); она пришла с мороза, раскрасневшаяся, наполнила комнату ароматом воздуха и духов... (А. Блок, 1908); призыв Архангела, потрясающий вселенную (М. Волошин, 1915); полосатое трико, делающее женщину похожей на зебру (И. Бунин, 1915); мальчик, убивший птицу, чтобы её рассмотреть (Н. Рерих, 1916); Ра, видящий очи свои в болотной воде (В. Хлебников, 1922); старый урка, к молчанию которого стоит прислушаться (Е. Карасёв, 1969); облако в небе, округлое, как женщина (Е. Винокуров, 1977); чаепитие c тридцативосьмилетним отчаяньем рядом с птицей, сидящей в клетке (В. Солоухин); первая послевоенная осень и парад кораблей на Неве и салют над Зимним дворцом и волшебный стеклянный шар, хранящий внутри швейцарское озеро и добрую душу бабушки, умершей в блокаду (В. Британишский, 1980), человек — это изнанка неба, небо — это изнанка человека (К. Кедров); о людях, которые расстреляли отца (И. Елагин, 1986); музыка ухода, сменяющаяся музыкой приближения (Л. Дьяконов, «Уходя и оставаясь» 1983); пойманная рыба, превращающаяся в деньги, а затем в шорты (А. Вепрёв, 2012); мухи на стихах Блока (В. Андреев, 2013) и так далее.

VII

Итак, исходя из идеи что «мы пользуемся лишь частью наших зрительных возможностей, как, впрочем, и умственных», можно предположить о необходимости внести в понятие матрёшечного верлибра такие две основные его разновидности, два его фундаментальных метафазиса, и несколько подвидов ^{[5, с. 20]}:

1. Верлибр в верлибрах (верлибр в нескольких верлибрах);

2. Верлибры в верлибре (несколько верлибров в одном верлибре).

При этом выделим два подвида, образующиеся из верлибра в верлибрах:

3. Вепрлибр (большой верлибр в нескольких верлибрах).

4. Афористический верлибр (верлибр в нескольких афоризмах).

К матрёшечному верлибру можно отнести цикл верлибров, состоящий из нескольких верлибров, которые имеют признаки матрёшечного строения.

5. Цикл верлибров (несколько верлибров).

6. Многочастный верлибр (верлибр в нескольких больших частях).

1. ВЕРЛИБР В ВЕРЛИБРАХ

Верлибр в верлибрах — верлибр в двух; в трех; в четырёх; в пяти и так далее верлибрах. Верлибр, состоящий из нескольких верлибров, частей, объединённых общей темой, единым замыслом, поэтическим настроением. Любой из них может существовать отдельно. Как отдельное и самостоятельное стихотворение.

Например, такое, поименованное «С широко закрытыми глазами» ^{[6, с. 25-26]}:

Солнце бывает зелёное, синее... Даже чёрным светом

светит в твои глаза, хотя глаза закрыты.

Потому что невозможно смотреть на солнце

открытыми глазами.

Можно только смотреть на него, когда глаза закрыты.

В данном верлибре есть главное — смысловая композиционная основа, что, собственно, и делает верлибр законченным произведением. Всё в тексте держится на образе солнца. В первых двух строках перед нами возникает этот загадочный образ солнца, которое может быть и зелёным, и синим... И соответственно в воображении можно применить весь спектр красок (или скипетр, по М. А. Шолохову). Образ солнца возвышен, он, скорее всего, божественное чудо, а не зверёк-хамелеон, меняющий свой окрас. И этот божественный образ усиливается тем, что на солнце можно смотреть только, когда глаза закрыты. То есть не только невозможно дотронуться до божества руками, но даже смотреть на него.

Неожиданная, вроде бы, концовка служит завершающим звеном отдельно взятого верлибра (стихотворения), что на солнце как на божество можно смотреть только закрытыми глазами. Хотя напрашивается ещё одна трактовка: если на образ солнца посмотреть чуть иначе, вспомнив Икара из древнегреческой мифологии, который поднялся в небе так высоко к солнцу, что лучи солнца растопили воск, при помощи которого были скреплены крылья Икара, в результате чего он упал и утонул в море. Пусть данная трактовка немного банальна и поучительна: ослепнешь, если будешь долго смотреть на божество, тем не менее, поучительная банальность имеет право на существование благодаря образу солнца и его полному скипетру красок.

Следующий пример по солнечной теме — стихотворение, поименованное «Чёрное солнце»:

Иногда солнце проникает в тебя сквозь глаза,

хотя глаза закрыты.

Ты лежишь на пляже у самого Чёрного моря.

Солнце наполняет тебя оранжевым светом,

так наполняет, что само становится чёрным...

Здесь явственно проступают на первый план взаимоотношения человека и солнца (божества). И, как следствие, начинается философия: соприкоснувшись с человеком, солнце становится чёрным. (Правда, с одной оговоркой, что солнце становится чёрным в глазах человека, а не наяву.) И это является кульминацией — завершающим звеном стихотворения. И опять же в данном верлибре есть главное — смысловая композиционная основа, без которой, собственно, верлибр рассыплется, точнее — перейдёт в другую форму, стадию или флуктуацию.

А теперь само стихотворение (основная его часть) — верлибр в пяти верлибрах, из которого были взяты для примера предыдущие два верлибра, как самостоятельные произведения. Здесь вполне уместно было бы поговорить и о других частях верлибра в верлибре, поскольку каждая его часть, как я говорил выше, может существовать отдельно, как отдельно взятое стихотворение, но оставлю это занятие для заинтересованного читателя, предполагая в некотором смысле возможность для сотворчества.

КАРТОФЕЛЬНОЕ СОЛНЦЕ

Верлибр в пяти верлибрах

I

Иногда солнце гладит мягкой ладонью, иногда

тихонько пощипывает твоё лицо тоненькими ноготками,

тонкими и нежными, как стропы парашютиков

белого одуванчика.

II

Иногда солнце проникает в тебя сквозь глаза,

хотя глаза закрыты.

Ты лежишь на пляже у самого Чёрного моря.

Солнце наполняет тебя оранжевым светом,

так наполняет, что само становится чёрным...

III

Солнце бывает зелёное, синее... Даже чёрным светом

светит в твои глаза, хотя глаза закрыты.

Потому что невозможно смотреть на солнце

открытыми глазами.

Можно только смотреть на него, когда глаза закрыты.

IV

Я сегодня вспомнил о солнце, когда наклонился

над кастрюлей, где лежал в мундире только что

сваренный картофель. Я закрыл глаза.

Тепло картошки

осветило моё лицо картофельным солнцем.

Александр Вепрев, «Дети Ра» №11, 2011.

Из всего вышеизложенного можно сделать вывод, что смысловая композиция вместе с графической композицией, являются стержнем, базисной основой и одновременно фундаментом, на котором держится и строится верлибр. Добавим к этому лингвистику текста — когезию; и более широкое понятие — когерентность, о чём говорилось выше, предполагающую внутреннюю лексико-грамматическую связность текста, его целостность, при этом интерпретация одной части текста (отдельного верлибра в верлибре) обеспечивает когерентность с другой. Так же как мысль и образ объединяет все верлибры в один верлибр, где последний является кульминационным, он как бы подводит своеобразный итог: при помощи афоризма, метафоры или дополнительной неожиданной образной трактовки и т. п.

Многие поэты, обращаясь к форме верлибра или работающие в данном направлении, верлибристике, так или иначе, дробили текстовую структуру верлибра на части. Схожая форма матрёшечного верлибра встречается в творчестве Михаила Кузмина, Максимилиана Волошина, Николая Рериха, Геннадия Айги и других.

У Михаила Кузмина — в «Александрийских песнях» (1905—1908) встречаются обе формы матрёшечного верлибра, причём, срытые ^{[7, с. 61-78]}. Вторая глава «Любовь», форму которой можно определить как верлибр в шести верлибрах, — вбирает в себя седьмой верлибр, в котором легко можно увидеть пять верлибров в одном верлибре. Такое смешение срытых подвидов и флуктуаций матрёшечного верлибра в Кузминских «Песнях» достаточно много. Исследователь творчества Кузмина Г. Г. Шмаков (1940—1988) отмечал в частности его эксперимент поэтического киномонтажа, применённый в книге «Форель разбивает лёд».

Наверное, этим и можно объяснить появление сюжетных фрагментов, напоминающих матрёшечный верлибр, принимая во внимание, конечно же, присутствие западной диалектической формы и лингвистического структурализма, как проявление маргинальной формы циклизации в его поэзии. Особенно это относится к тем же «Песням» и «Форели», написанным поэтом во времена начальной стадии развития структурализма как направления в социальных науках XX века.

У Геннадия Айги — произведение «три записи», датированное 1963 годом, можно определить как верлибр в трёх верлибрах: одного первого четырёхстрочного верлибра и двух последующих, состоящих из пяти строк (стихи в оригинале — без знаков препинания и заглавных букв) ^{[8, с. 38]}.

три записи

1.

и словно сдув с ромашек пух

смотреть друг в друга оборачиваемся —

соседствовало сердце просто

с упором ног — как мякоть равнозначная

2.

в деле любви возвращаются ласково

словно в черёмуху детство

и будут оленем в огне моисеевом

где глаз человечен

как сердце и ум

3.

и словно для меня глубокого

доспехи выдумать возможно —

чужим казался свет колен:

как будто смутно снился цинк

при шепоте: «цари... царевич...»

1963

Геннадий Айги

Ещё пример, так скажем, провидческое произведение матрёшечной формы — «пять матрёшек», датированное 1966 годом, состоящее из пяти глав (состоящих из отдельных полустрочий) или матрёшек ^{[8, с. 12; с. 63-64]}.

пять матрёшек

(на рождение сына)

Что смотреть ходили в пустыню?

трость ли, ветром колеблемую?

Лк. 7:24

1.

есмь

2.

благодарение

воздуху — чреву вторичному

3.

идеей

Ты нас окружаешь

как шёлком

4.

во Времени мы — как в составе

покрова

Природы

5.

Собой

Окружи

22 ноября 1966

Геннадий Айги

Матрёшечной формой, естественно, не зная о том, пользовались менее известные, теперь уже забытые поэты. В московском альманахе «День поэзии» 1966 года Наталья Шмитько представила всего лишь одно стихотворение, посвящённое Хиросиме, но, спустя 54 года, стихотворение случайно попало мне на глаза, имеющее характеристики матрёшечного верлибра — стихотворение определяется как верлибр в трёх верлибрах, имеющий один (начальный) четырёхстрочный верлибр и два (последующих) пятистрочных верлибра ^[9].

Надо отметить, что для данного московского альманаха случайная неслучайность естественна. В альманахе впервые было опубликовано стихотворение Александра Кочеткова «Баллада о прокуренном вагоне». Это стихотворение имеет кроме интересной истории создания, повод задуматься о роли случайностей в жизни человека. Несмотря на то, что стихотворение было написано в 1932 году, напечатано оно было лишь спустя 34 года.

* * *

Хиросиме

1

Секунда — и взрыв,

Секунда — и смерть,

И огненный смерч,

А небо навзрыд

Роняет звезду

за звездой.

2

Волосы факелом вздыблены в небо.

Мечутся молнии рук

И догорают,

на землю рухнув.

Как обнаженные нервы

каркасы домов

В раненом теле города.

В горле

У сотен вопль

Сливается с воем сирены.

3

А дети продолжают умирать

у мира

В ласковых ладонях.

И обреченно, беспокойно

Вслед улетающим

журавликам

Тянуться худенькой рукою.

Наталия Шмитько

(6 и 9 августа 1945 года американцы сбросили на японские города Хиросиму и Нагасаки две атомные бомбы. Взрывы уничтожили большую часть этих городов, а точное число погибших и покалеченных до сих пор неизвестно. По разным данным погибли около 200 тысяч человек.)

А теперь снова обратимся к классикам. У Николая Рериха стихотворение «Заклятие», датированное 1911 годом, характерное простыми короткими предложениями из двух, трёх слов, напоминающие речитатив заклинания, можно определить как верлибр в трёх верлибрах ^{[10, с. 33-34]}:

Отец — огнь. Сын — огнь. Дух — огнь.

Три равны, три нераздельны.

Пламя и жар — сердце их.

Огнь — очи их…

Похожие на рериховское «Заклятие» опыты встречается практически во всех сводах и столбцах писателя-авангардиста Георгия Спешнева, которые представляют собой новую форму коммуникации, также напоминающую форму матрёшечного верлибра, правда, с некоторой оговоркой, что вместо матрёшек в творчестве Спешнева проступают, на мой взгляд, фонетические микроплаты, отожествляемые, как у Хлебникова, сущность или искусственный разум. Для примера возьмём фрагмент из шестого свода ^{[11, с. 73-74]}.

3. Сдума

1. Сдули думу.

Дремлет мёд.

Долины удивлённые легли глазами.

Дымка кудрявости кудрява.

2. Свобода — выбор рабства.

Отсутствие выбора — сила.

Смирение — древность.

Стены — рост.

3. Робость бури.

Добры дебри.

Битва ряби.

Хор оброк рока.

4. Свобода была бы пустой, если была бы пустота.

Пространство полно занятыми местами.

Время, тем более, состоит вплотную из событий.

Событие — это место занятое временем и время занятое местом.

Теснота означает, что движение невозможно.

Движение есть выбор.

Выбор не может быть несвободным.

Предопределение — нежелание выбирать.

Но выбор — это и невозможность осуществления.

Личность — это наличие желания, но не только неосуществленного, но и неосуществимого.

Личность — это осуществление.

5. Выбор — мера.

Работа — робость.

Кража — жертва.

Тревога — Бог.

(и т. д.)

Георгий Спешнев

У Максимилиана Волошина произведение «Доблесть поэта», обращённое к поэту революции, датированное 1925 годом, имеет матрёшечную форму — верлибр в двух верлибрах. «Доблесть» вбирает в себя два равных десятистрочных верлибра, части выделены римскими цифрами ^{[12, с. 196-197]}. Далее у Волошина стихотворение «Суд» — верлибр в семи верлибрах: состоит из трёх восьми-, одного семи-, одного восемнадцати-, одного трёхстрочного и последнего верлибра, состоящего из одной строки. Почти во всех матрёшках встречается полустрочие, состоящее из одного слова ^{[13, с. 113-114]}. Волошинское стихотворение «Грядущая Россия» (по Аристову), датированное 1922 годом — определяем как верлибр в девяти верлибрах: состоит из девяти равных четырёхстрочных верлибров, части обозначены арабской цифрой ^{[14, с. 169-171]}; стихотворение «Поэту» 1925 года — верлибр в семи верлибрах: из пяти трёхстрочных верлибров и двух двухстрочных.

ПОЭТУ

1

Горн свой раздуй на горе, в пустынном месте, над морем

Человеческих множеств, чтоб голос стихии широко

Душу крылил и качал, междометья людей заглушая.

2

Остерегайся друзей, ученичества, шума и славы.

Ученики развинтят и вывихнут мысли и строфы.

Только противник в борьбе может быть истинным другом.

3

Слава тебя прикует к глыбам твоих же творений.

Солнце мертвых, — живым она намогильный камень.

4

Будь один против всех: молчаливый, тихий и твердый.

Воля утеса ломает развернутый натиск прибоя.

Власть затаенной мечты покрывает смятение множеств!

5

Если тебя невзначай современники встретят успехом, —

Знай, что из них никто твоей не осмыслил правды:

Правду оплатят тебе клеветой, ругательством, камнем.

6

В дни, когда Справедливость ослепшая меч обнажает,

В дни, когда спазмы любви выворачивают народы,

В дни, когда пулемет вещает о сущности братства —

7

Верь в человека. Толпы не уважай и не бойся.

В каждом разбойнике чти распятого в безднах Бога.

1925

Максимилиан Волошин

Осенью 1921 года Волошин делал попытки определить форму повести в верлибрах, разбив длинный верлибр на части и озаглавив «Повесть временных лет» ^{[15, с. 182-187]}. Большая матрёшечная форма верлибра в верлибрах также была использована Волошиным в произведении «Пути России. Написание о царях Московских» ^{[16, с. 251-254]} и Сергеем Есениным в произведении «Сельский часослов» ^{[17, с. 196-199]}.

2. ВЕРЛИБРЫ В ВЕРЛИБРЕ

Верлибры в верлибре: два-, три-, четыре-, пять- и так далее в одном верлибре — строятся на повторении разных или приблизительно разных, периодически сменяющих одна другую фонетических конструкций. Тоже, что и верлибр в верлибре, но есть существенное отличие по смыслу: отдельные верлибры, которые в данном случае походят не только на главы, но иногда имеют заглавие, повторяются с небольшим смысловым изменением. Это может быть противоречие по смыслу, например, в первом верлибре (главе, матрёшке) говорится, что земля имеет форму шара, во втором — теми же словами, но с неким уточнением или отличием, что земля овальная, в третьем — что земля плоская.

Главы (отдельные верлибры) обязательно обозначаются цифрой или же цифрой и заглавием, при этом вся текстовая структура верлибров в одном верлибре имеет одно общее заглавие. Также верлибры в одном верлибре имеют признаки эволюционизма — прогрессии или регрессии.

Примером (на правах сочинителя данной темы) служит моё стихотворение «Водные процедуры», опубликованное в 2013 году в еженедельнике «Поэтоград», где присутствует подзаголовок определения данной матрёшечной формы ^[18].

ВОДНЫЕ ПРОЦЕДУРЫ

Два верлибра в одном верлибре

1. КУПАНИЕ ПОСЛЕ ЗАВТРАКА

Выплывешь в море, подальше от берега,

перевернёшься на спину и лежишь в волнах,

распластавшись, как блин на сковородке.

Смотришь в небо,

а небо огромное и полукруглое,

как большая стеклянная крышка,

накрывшая плоское морское пространство,

похожее на огромную сковородку,

и думаешь, что, может быть,

ты действительно блин…

2. КУПАНИЕ ПОСЛЕ ОБЕДА

Выплывешь в море, перевернёшься на спину

и лежишь, удерживаясь на плаву,

распластавшись на волнах,

как медальон говядины на сковородке.

Смотришь в небо, а небо огромное и полукруглое,

как большая синяя стеклянная крышка,

накрывшая плоский морской простор,

похожий чем-то на огромную сковороду,

и думаешь: может быть,

ты действительно медальон…

В «Водных процедурах» совмещаются два верлибра, похожих по форме друг на друга, но с небольшой смысловой интерпретацией. В целом, смысловая двойственность верлибра лежит как бы на поверхности, но в тоже время остаётся в подсознании читателя в форме последовательного перехода из одного состояния в другое. Первый текст, как бы наслаивается на последующий, образуя в воображаемом пространстве временной отрезок двух или трёхмерного изображения, напоминающий собой голограмму.

Если же следовать морфологической теории эволюции животных, характеризуя в общих чертах процесс эволюции в данной форме, важно отметить, что он обуславливается тем фактом, что изменения сопровождаются регрессией. Если изменение произошло путём субституции слов в предложении, а композиция осталась прежней, как если бы некоторые части организма атрофировались, но были замещены другими частями с аналогичной функцией, тогда общее изменение организма как целого следует в сторону прогресса ^{[19, с. 70]}.

В практике развития русского верлибра, на этапе выявления образно-интонационных и структурно-текстовых форм, данная матрёшечная форма, несколько верлибров в одном, была использована гораздо чаще, чем предыдущая форма. Пожалуй, как образец была использована двоюродным братом Николая Заболоцкого — детским писателем и сказочником, кировским поэтом Леонидом Дьяконовым («Начала дней»). Стихотворение было опубликовано в 1982 году ^{[20, с. 99-100]}. Леонид Дьяконов, как все его предшественники и последователи, не дал какого-либо определения этой форме верлибра, которую теперь можно определить как три верлибра в одном верлибре и отнести к матрёшечному верлибру. Его «Начала» по графической структуре ориентировано на кольцевую, охватывающую композицию: два трёхстрочных верлибра опоясывают один двухстрочный. Верлибры, имеющие общий заголовок (название), обозначены римскими цифрами. По сущности, пожалуй, Дьяконов был среди первых в истории развития русского верлибра, кто интуитивно сформировал и построил форму — несколько верлибров в одном верлибре (верлибры в верлибре) — разбил на главы смысловой текст, выделил тем самым каждый верлибр в одном верлибре. Пусть даже и в единственном штучном экземпляре. Можно только предположить, что данная форма матрёшечного верлибра возникла на основе изучения писателем вятского фольклора и происходила в процессе изучения русских сказок: в данном случае — цепочной сказки, повторяющей в развитие сюжета характерный образ.

НАЧАЛА ДНЕЙ

I

День начинается!

Работы парус полон.

Плыву под напряжённым полотном.

II

День начался. Как я ещё богат:

До вечера и взглядом не дотянешься.

III

День начался!

Он только начался!

Всё впереди, и ничего не поздно!

Леонид Дьяконов

В 2004 году в третьем номере журнала «Новый мир» Андрей Василевский в разделе «Опыты» публикует подборку своих стихов, в которой, как и у Дьяконова в единственном экземпляре, встречается в подобная форма в стихотворении «что делать». Верлибры объединяются помимо смысловой связки и графической формы применением в тексте каждой главы рефрена; правда, с небольшим отличием, если у Дьяконова это первая строка, то у Василевского — последняя ^[21].

Похожая форма матрёшечного верлибра встречается в творчестве Геннадия Айги. Произведение «далёкий рисунок (памяти владимира пятницкого)», датированное 1979 годом, можно определить как два верлибра в одном верлибре (стихи в оригинале — без знаков препинания и заглавных букв).

В творчестве Алексея Даена — в стихотворение «Свобода» (посвящённое Е. Степанову), которое можно определить как пять верлибров в одном верлибре: одного первого пятистрочного верлибра и четырёх последующих верлибров, состоящих из четырёх строк ^{[22, с. 12]}. У Иосифа Бродского верлибр «Камни на земле» (1959) — как пять верлибров в одном; графическая композиция верлибра более насыщена: состоит из двух четырёхстрочных верлибров, двух — пяти-, одного трёхстрочного финального верлибра. Для общего понимания приведу лишь три первые части данного верлибра, две четырёхстрочные и одну — пятистрочную часть, поскольку для того, чтобы цитировать целиком произведение Иосифа Бродского необходимо получить разрешение Фонда Бродского.

Эти стихи о том, как лежат на земле камни,

простые камни, половина которых не видит солнца,

простые камни серого цвета,

простые камни, — камни без эпитафий.

Камни, принимающие нашу поступь,

белые под солнцем, а ночью камни

подобны крупным глазам рыбы, камни, перемалывающие нашу поступь, —

вечные жернова вечного хлеба.

Камни, принимающие нашу поступь,

словно черная вода — серые камни,

камни, украшающие шею самоубийцы,

драгоценные камни, отшлифованные благоразумием.

Иосиф Бродский, три первые части из произведения «Камни на земле» ^{[23, с. 98-99]}.

У Вячеслава Куприянова стихотворение «Дельфин» имеет форму матрёшечного верлибра, если пронумеровать строфы или обозначить главы — форма готова: два верлибра в одном. «Дельфин» состоит из двух равных пятистрочных верлибров ^{[24, с. 5-6]}.

ДЕЛЬФИН

Кто под водой натягивает лук

и словно стрелы выпускает волны

и ночь несёт на пенистом хребте

чтобы не только с морем

но и с небом слиться?

Кто под водой остался говорить

когда мы вышли медленно на сушу

и постепенно перестали узнавать